Неисповедимые пути распущенности: памяти Жан-Клода Бриссо

Предпоследний фильм Жан-Клода Бриссо «Девушка из ниоткуда» (2012) начинался с цитаты из Виктора Гюго:

«О, мой Бог, открой же мне врата ночи».

Так тщетно взывал к небесам главный герой, преподаватель на пенсии и уже 30 лет как безутешный вдовец Мишель, сыгранный самим режиссером. Словно эхом на эти мольбы звучало «Адажиетто»Обозначение музыкального темпа, среднего между адажио (быстро) и анданте (медленно), еще может обозначать, как здесь, медленную часть произведения — прим. ред. из Пятой симфонии Малера, музыки, вдохновленной предсмертной любовью композитора к Альме и использованной Висконти в качестве прощального многоточия в «Смерти в Венеции» (1971). Семь лет позорного забвения спустя тишина наконец была нарушена: вечность услышала, она не глуха и не безжалостна, как принято думать. Бриссо скрылся за этими таинственными вратами, и неважно, что вслед ему снова неслись проклятия разъяренных жертв харассмента или сухие напутствия от Жиля Жакоба, перечислившего в твиттере главные вершины его творчества, назвать которое карьерой было бы истинным святотатством.

Скупые на эмпатию некрологи во французской прессе — Бриссо якобы запятнал себя сексуальными домогательствами и даже был осужден в 2005 году — назывались почти без исключения «Человек из ниоткуда». Однако легенда гласит, что Бриссо появился на свет под конец войны, в разгар бомбардировок, у матери, служившей уборщицей в парижских кинотеатрах. Так почему бы не продолжить странную сказку для взрослых и не предположить, что свет этот был отблеском с экрана платиновой шевелюры Марлен Дитрих или белоснежной улыбки Гэри Купера, кумиров будущего гения трансгрессии.

Главная тема кинематографа Бриссо — страсть и ее как бы пагубные механизмы. Однако без разрушения не бывает созидания, без страсти в этой жизни не происходит ничего, любовь равняется смерти, а женский оргазм, столь занимавший режиссера, — тот самый момент слияния бытия с небытием, величайшая мистерия экзистенции, увы, недоступная сильному полу. И пусть замолкнут феминистки, что бы там ни решил суд, даже если он и вынес справедливое решение и наказал Бриссо по делам его, по фильмам очевидно обратное — в отличие от псевдопохотливых умников, которыми полнится искусство, Бриссо всегда воспевал женскую независимость и самость, право на утверждение себя через наслаждение.

Такова юная Матильда Тессье (Ванесса Паради), бунтарка-нимфетка в рваной джинсе и косухе из «Белой свадьбы» (1989), сводящая с ума героя Бруно Кремера; или Стефани Феврие (Сильви Вартан) в «Черном ангеле» (1994), дама из высшего бордосского общества, чьи поцелуи буквально смертельны; или Дора (Виржини Леже), вернувшая своему «спасителю» Девилье давно утраченную надежду в «Девушке из ниоткуда»: его книга «Критический анализ наших верований» и его жизнь приобретут новый смысл; или Сьюзи в мрачной комедии-завещании «Черт нас возьми» (2018).

Бриссо в 1980-е открыл Эрик Ромер, которому случайно попалась на глаза снятая на Super 8 картина — посвящение Альфреду Хичкоку. Именно основанная Ромером и Барбетом Шрёдером компания Les Films du Losange спродюсировала дебютную «Жестокую игру» в 1983-м. А сразу за ней последовала первая большая удача Бриссо — фильм «Звук и ярость», отмеченный специальным призом в Каннах в 1988-м. Повествуя о нравах Баньоле — как принято сегодня говорить, «неоднородного» парижского предместья, — он задолго до совести европейского кинематографа — братьев Дарденн и их разнообразных эпигонов — раскрывал тему социального неравенства, против которого бессильны любые интеграционные схемы, от просвещенного либерализма Миттерана до силовых приемов Саркози.

Вопрос, поставленный ребром в «Звуке и ярости», — как бороться с агрессией — получил ответ в «Белой свадьбе». Эротика и ее неисповедимые пути распущенности, секс как катарсис, как искупление грехов, противление насилию безудержными ласками, которые, разумеется, не признают никаких границ, тем более закона.

HelasС французского — «Увы!» — прим. ред., сменилась эпоха и то, что было возможно в 1990-е, в XXI веке уже стало порицаемо: затянувшийся кастинг к «Тайным страстям» (2002), в процессе которого Бриссо требовал от актрис готовности к самым смелым экспериментам в области плотского, привел режиссера на скамью подсудимых. На ней он и остался в сознании и профессионального сообщества, и зрителей до конца своих дней. Даже парижская синематека, когда-то верившая, что «запрещено запрещать», отменила ретроспективу Бриссо в 2017-м.

В мире #MeToo Бриссо места не нашлось: поздние фильмы он снимал у себя дома, на рю Мобеж. Действие «Девушки из ниоткуда», победившей благодаря прозорливости Апитчатпонга Вирасетакула, возглавлявшего жюри в Локарно, разворачивается именно там, по «последнему адресу». Как и его альтер-эго Мишель на мистическом видео, найденном Дорой в компьютере, Бриссо отчаянно боролся из своего заточения с призраками, химерами нового времени, на словах пропагандирующими инклюзивность, а на деле — безжалостно исключающими из своих рядов всех, кто посмел оступиться.