«Артдокфест»-2020: 13 фильмов фестиваля, которого не будет

Виталию Манскому повезло. Он год снимал Путина, не раз бывал дома у Ельциных, теперь выпускает фильм про Горбачёва (приз за режиссуру на недавнем IDFA). Уровень доступа — максимальный, не каждый может таким похвастаться. Добавим сюда киновстречу с Лениным в Мавзолее и интимную беседу с Далай-Ламой XIV, которому на дубляже идеально подошел голос патриарха киноведения Сергея Муратова. «Горбачёв. Рай» — тихий и жутковатый фильм о том, как дух не сдается телу, потому что не сдался в столкновении со всем миром. СССР достался Михаилу Сергеевичу агонизирующей ядерно-космической державой, жители которой делали вазы из дефицитных пивных банок и тратили три зарплаты на американские джинсы. Горбачёв, наверное, справился не со всем — учиться было не у кого. Но вот этот человек, который в полном, каком-то инфернальном одиночестве коротает дни в подмосковной даче, и в его глазах все те же вопросы, которые он решал 35 лет назад. И даже с роллатором он выглядит крейсером на боевом посту.

Смонтированный из личной семейной хроники фильм — дело вполне обычное и даже в какой-то степени неблагодарное. Из последовательной графомании сделать цельное и внятное высказывание нелегко. Когда это все же удается, то это большой успех. Бывают даже шедевры — скажем, у Росса Макэлви или, чтобы далеко не ходить, эстетский фотофильм «Зина. Жила-была» Александра Белобокова. В «Стасе» акцент сделан не на сюжет или мораль. Это чистая, незамутненная любовь в каждом кадре, где за столом бесконечно пирует одна и та же семья, а маленькая Стася всегда весела и счастлива. Мы знаем, что так будет не всегда. И нам даже покажут, что будет там, за пределами хроники. А потом поскорее вернут обратно, в тихий и светлый уют: чтобы были стол, выпивка и полуодетые люди вокруг.

Черно-белый лирический портрет мальчика, чье детство проходит частью на природе, такой флаэртианской, легкой, свободной. А частью — среди полуголых взрослых, потягивающих водяру и трещащих за жизнь. Тут бедность, неухоженность, отсутствие будущего — много всякой дряни. Мастерство режиссера, который снимал свою семью, в том, как его герой, в десять лет нисколько не испортившийся, легко и гармонично курсирует между этими двумя реальностями. Он живет жизнью Гекльберри Финна, но остается Томом Сойером — и эту дуальность может передать только имманентно-поэтичный монохром.

В прошлом году на «Кинотавре» был фильм «Большая поэзия», где Александр Кузнецов в роли поэта-графомана на службе в ЧОПе читал стихотворение «Лёха я или не Лёха». «Чермет» — это приблизительно о таком же человеке, только без прикрас. Это жесткий, часто жестокий мужик, который мечтает уехать начать новую жизнь, а пока он сочиняет лирические стихи и зарабатывает сбором металлолома. В его родном Кировске все давно поспивались или уехали, а он застрял в пограничном состоянии. Его рвет то «назад», к тотальному быдлячеству (поэтому нельзя пить, иначе точно крышка), то «вперед» и «вверх», к неведомым далям, мифической Москве и, конечно, прекрасной Дульсинее Кировской.

Монтажный фильм Грязева, как и недавний хит «Дорога» (2016), сделан на материале беспощадного и дикого русского YouTube. Андрей обнаружил, что сервис просто ломится от видеообращений к президенту России. В одних Путина кроют десятиэтажным матом, в других — прославляют за невесть какие заслуги. Но подавляющее большинство — это требования, молитвы и просьбы о помощи. Хлеба насущного в разных формах выпрашивают нищие, голодные и бесправные россияне у своего земного бога. А потом отправляют видео на деревню дедушке, уверенные: дойдет, непременно дойдет. Только Грязев не просто так начинает фильм с других роликов — с гигантскими ямами, давным-давно вырытыми непонятно кем в разных концах страны. Концентраты грязи, вони и вбуханных в никуда тысяч человеко-часов. Из этого смрада, de profundis, взывает к Путину нестройный хор. Он обязательно услышит.

Гусь свинье не товарищ, а вот курица и корова — пожалуй. Самые популярные для забоя животные у Виктора Косаковского выписаны так, чтобы, по мысли автора, вам никогда и ни при каких обстоятельствах не захотелось их съесть. Чтобы стало понятно, насколько это противоестественно и безнравственно. Может, поэтому Косаковский заявляет, что это самый важный его фильм из всех, что он за многие годы сделал. Вероятно, это же почувствовал Хоакин Феникс, который при первом же знакомстве с картиной немедленно проникся к ней любовью, кричал восхищенные слова в трубку Косаковскому и сразу согласился стать свадебным генералом, то есть исполнительным продюсером. А если серьезно, то действительно бесподобно красиво снято. Но на Берлинале, где была премьера, уж слишком хорошо готовят рульку, никакие фениксы этого не изменят.

Какой фестиваль документального кино без своего «Нанука с севера»? Вот и здесь — рыбацкая деревушка на краю Земли, рыбаки, которые живут в гармонии с природой, потому что только так могут выжить, и «цивилизованный» чужак, поэтизирующий их суровый быт. Польский режиссер влюбился в героев, и если Флаэрти охоту на медведя все же снять не удалось, то Куске с китобоями повезло больше. Будет и убитый кит, и все символы, связанные с этим млекопитающим. И будет цивилизация, которая уже много напортачила с северными народами и здорово изувечила их культуры, а теперь аккуратно пытается загладить свои прегрешения.

Чаплиновский «Цирк», «Печальная баллада для трубы», «Дорога» Феллини и оба диснеевских «Дамбо» сталкиваются в этом фриковатом шапито под названием «Джой». Под матерщинку и водочку люди в гриме и без выясняют отношения, не забывая ставить свежие номера и ссориться по поводу концепции. Слюсаренко провела с героями очень много времени, это полноценный метод длительного наблюдения в действии. И тем ценнее, когда среди естественной вони, антисанитарии и грубости бродячего цирка вдруг рождается большое чувство. И именно у того героя, который наиболее выгодно драматургически для этого подходит. Даже не верится.

Экспериментальная работа Горобчука — это немного «Война Анны» или «Ход королевы», где героиня рассматривала тени на потолке, и они превращались в шахматные комбинации. Режиссер задался целью показать, как видит мир маленькая девочка, как она воспринимает его и каким запомнит. В качестве прямой аналогии — платоновская пещера с ее изменчивыми химерами, лишь отражающими действительный мир. Игра с тенями и звуком — приятный и сентиментальный формализм, от которого не воротит. Наоборот, возникает некое подобие документальной сказки, и этот оксюморон лучше всего жанрово определяет фильм.

Режиссерам «польской школы» приятно иногда забыть о любимой ими социально-политической стезе и сделать что-то камерное, милое, но с учетом предыдущих достижений. Поэтому Сладковский отправился с камерой на российском теплоходе, снимая бегущих от одиночества и ищущих любви пассажиров, а получился у него Ноев ковчег, где либо ты в паре, либо ты уже и не тварь, а так, балласт. И корабль плывет — нужно срочно исповедаться всем и каждому в надежде на теплый отклик, даже если выйдет из этого все равно трагикомедия. Тут, как водится, всех жалко, с этими их романсами под звук мотора и нерешительными вальсами. Но особенно выделяется среди всех пожилая супружеская пара, где оба очень устали и тоже хотят каких-то ярких перемен.

Валерия Гай Германика продолжает исследовать тему семьи — магистральную в ее творчестве, особенно — в неигровом. Собственно, прославившие ее «Сёстры» (2005), «Девочки» (2005) и «Мальчики» (2006) сделаны именно о ее семье, пусть это и не всегда понятно по сюжету. Но «Папа» — это допуск в какое-то запредельно интимное пространство, чего от наших режиссеров обычно не дождешься. Германика на позднем сроке — главная героиня картины, наряду с отчимом («папой») Александром, а также дочерьми и мужем. С одной стороны, это трагикомичная хроника, как молодые повезли старика отдыхать на Сардинию, а он там чуть не погиб. С другой, что более важно, рассказ о дистанции между поколениями и тщетных попытках ее преодолеть. И Германика, которая в ЦУМе пытается объяснить отцу, что жить надо здесь и сейчас, на примере пары непомерно дорогих ботинок, — уже сама выступает в роли не только дочери, но и матери. Так что достанется всем.

Крохотный, меньше 15 минут, этюд о девочке, которая уже очень давно общается с мамой только по видеосвязи. Потому что мама (сама Артемьева) уехала учиться за границу и из-за бюрократических преград не смогла взять дочь с собой. В 2020 году этим дистантом уже никого не удивишь, хотя девочке на экране действительно очень грустно, да и тема теперь печально актуальная для многих разделенных границей пар и семей.

К финалу «Артдокфест» припас блокбастер — фильм закрытия, он же — победитель Варшавского кинофестиваля. Это рассказ о Симасе Кудирке — литовском моряке, который в 1970 году перепрыгнул с рыбацкого судна на катер береговой охраны США и попросил политического убежища. Его, по американскому обыкновению, вернули на родину, где ему грозили большие неприятности. Однако международный скандал, всколыхнувший СМИ, способствовал тому, чтобы Симаса все же отпустили. Он уехал в Америку, а через много лет вернулся обратно в Литву. Про него даже игровой фильм в 1970-е сняли. В «Прыжке» он, конечно, основной рассказчик, но есть и спикеры покрупнее — например, Киссинджер. Впрочем, главное — впечатляющая и по-прежнему актуальная история.