Что смотреть на I Московском международном фестивале архивных фильмов?

Эта программа — одна из визитных карточек фестиваля «Белые столбы», перешедшая по наследству и Московскому фестивалю архивного кино. Ведь цель любого киноархива не только в сохранении, но также в исследовании и возвращении фильмов из небытия. Историки кино со всего мира отсматривают и сличают копии старых фильмов, напоминая этим итальянских гуманистов эпохи Возрождения, выискивавших в немецких и французских монастырях драгоценные рукописи греческих и латинских классиков. Разница лишь в том, что условного Поджо Браччолини отделяли от Аммиана Марцеллина и Лукреция столетия, в то время как современные архивисты работают с осколками относительно недавнего прошлого.

В этом году на фестивале можно будет посмотреть отреставрированные копии двух биографий поэта Торквато Тассо, единственный дошедший фильм с участием Карузо («Мой кузен»), «Долгую счастливую жизнь» Шпаликова, «Вокальные параллели» Хамдамова, «Молох» Сокурова… Все заслуживает внимания, однако особый акцент хочется сделать на других работах. Обязательно посмотрите «Юдифь и Олоферна» Луи Фейада. Во-первых, Фейад — один из отцов современного кино, а уж сериалы он начал снимать за столетия до Netflix и HBO. Во-вторых, это редкая возможность увидеть раскрашенный вручную фильм немой эпохи (раскрашенных копий от той эпохи до нас дошло не так уж и много). Кроме того, не стоит пропускать «Мрачную долину»/«Ужмури», созданный на излете немой эпохи фильм Нуци Гогоберидзе, первой грузинской режиссерки. Эта драма о противостоянии советской власти и средневековых суеверий является ее первым и единственным игровым фильмом. «Ужмури» — очень выразительное кино, чтобы убедиться в этом, достаточно лишь взглянуть на несколько кадров. Наконец, будут впервые показаны материалы к «Незнакомке», последней, незавершенной работе Динары Асановой. Сама Асанова надеялась, что фильм станет ее лучшей работой.

Интригует и рубрика «Трудный возраст», составленная из советских фильмов о молодежи. Есть в ней фильмы относительно очевидные: «Аттестат зрелости» с молодым Лановым, «Путешествие в апрель» с молодым Збруевым или снятый с большой оглядкой на Феллини «Сын» Озерова (того самого, что впоследствии прославится эпиками о войне). Но обратим внимание и на кое-что менее известное. Например, «Когда разводят мосты» Виктора Соколова, режиссера значимого, но, кажется, так и не ставшего полноправным классиком, о чем можно лишь сожалеть. Или «Когда я был маленьким» литовца Альгирдаса Араминаса, которого критики 60-х обвинили в том, что он собирал и воспроизводил все приемы фильмов 60-х. Или драма Ланы Гогоберидзе «Когда зацвел миндаль», где парень из номенклатурной семьи, ставший виновником человеческой гибели, сам стремился понести наказание за свой поступок.

В программе, посвященной юбилею Достоевского, сплошь хиты или хиты потенциальные. Не будем останавливаться на такой абсолютной классике, как «Идиот» Куросавы, «Кроткая» Брессона или «Белые ночи» Висконти, но посоветуем обратить внимание на снятый по сценарию Шкловского «Мертвый дом» Федорова, в котором можно различить как неоднозначное отношение к писателю в первые десятилетия советской власти, так поиск новой эстетики, характерный для начала 30-х годов. Не менее интересны многочисленные попытки французских режиссеров осмыслить творчество писателя. Помимо Брессона, укажем на «Преступление и наказание» Шеналя и полемизирующего с ним «Пуританина» О’Флаэрти. Кроме того, обязательно стоит посмотреть «Врага», фильм классика «югославской черной волны» Живоина Павловича, снятого по мотивам «Двойника».

Как это часто бывает с империями, Австро-Венгрия продолжила существовать даже после того, как Габсбурги лишились короны и разъехались по Европе, чтобы заняться бизнесом, благотворительностью и работой в различных еврокомиссиях. Империя осталась в книгах и фильмах. И если книги известны в России весьма хорошо (Франц Кафка, Роберт Музиль, Йозеф Рот), то с фильмами о благословенном времени несменяемого Франца Иосифа дело обстоит чуть хуже. Тем радостнее, что на фестивале появится возможность посмотреть на большом экране Штрогейма и Макса Офюльса. «Свадебный марш» Штрогейма — лучшая работа режиссера после «Алчности» и, вероятно, один из лучших фильмов на свете. Офюльс же представлен «Флиртом» (последней работой, снятой им в Германии) и «От Майерлинга до Сараева» (по иронии судьбы, картина стала финальным французским фильмом, снятым до оккупации).

Еще одна из традиционных секций фестиваля, состоящая из совершенно непохожих друг на друга фильмов, каждый из которых так или иначе осмысляет сам феномен кинематографа. По возможности в этой рубрике стоит смотреть все. Обратим особое внимание на «Шпунц» Марселя Паньоля. Паньоль, автор «Мариуса», «Фанни», «Сезара» и «Жены булочника» (последний — любимый фильм Марины Цветаевой), относительно мало известен в России. Отчасти виной тому — трудности перевода. Нам сложно оценить обаяние речи, свойственной для южных регионов Франции, или тонкие различия в выговоре, характерные для представителей разных социальных групп, а все это нередко играет у Паньоля важную роль. Но, даже не зная французского языка, сложно не поддаться очарованию его фильмов. В конце концов, критики из Les Cahiers du Cinéma не случайно ставили режиссера в один ряд с Жаном Ренуаром.

На счету Кавалье приз Канн, премия «Сезар» за лучший фильм и крупнобюджетные постановки со звездами. Однако на Фестивале архивного кино можно увидеть достаточно нетипичные работы режиссера. Три интимных, дневниковых фильма-эссе, в которых он размышляет о конечности существования, весьма созвучны по духу нашей неспокойной эпохе. В дополнение к эссе идет остроумная и поэтичная короткометражка, в которой Кавалье размышляет над поэтикой уборной комнаты.

Две классические картины: «Дерсу Узала» Куросавы («Оскар» за лучший фильм на иностранном языке) и «Повесть пламенных лет» Юлии Солнцевой (Приз Каннского кинофестиваля). И если фильм Куросавы хорошо известен и не требует дополнительных комментариев, то картина Солнцевой может вызвать у зрителя некоторое недоумение. С одной стороны, за «Повесть пламенных лет» она была удостоена приза за лучшую режиссуру Каннского фестиваля. После нее женщинам эту награду не вручали более 50 лет. С другой стороны, Солнцева воспринимала свое творчество как продолжение творчества своего мужа, режиссера Александра Довженко. Словно отменяя его смерть, она стремилась снимать за него, культивируя и отчасти мумифицируя его стиль. Не вдаваясь в рассуждения, насколько Солнцева сама может считаться визионером (скорее нет, чем да), заметим, что ее фильмы способны удивить и озадачить современного зрителя.

Еще один пробел в классическом кинообразовании. Режиссеры, снимавшие научно-популярные фильмы, обычно оказываются вне поля нашего зрения (счастливым исключением является разве что Клушанцев). Меж тем Семен Райтбурт — ученик Кулешова и Эйзенштейна, не менее великий визионер и мечтатель, всю жизнь стремившийся соединить точность научных знаний с выразительностью кинематографа.

Любопытная попытка возродить ранние киносеансы. Хроника из жизни царствующего дома, парады, виды, этнографические сюжеты (то, что Аверченко остроумно назвал «Чисткой карандашей в Вятской губернии»), а также несколько костюмных драм. Возможно, это поразит меньше, чем Штрогейм или Соколов, но пережить и подобный опыт тоже определенно стоит.