Сладости для синей птицы: Наоко Ямада — киноманка, снявшая «Форму голоса» и «Кэйон!»

О детстве Наоко Ямады известно не так много: она родилась в Киото в 1984 году, рано полюбила аниме, увлекалась фотографией и спортом (посещала волейбольную и теннисную секции). После школы выбрала уже творческую стезю: поступила в Киотский университет искусств по специальности монументальная живопись.

Во время учебы Ямада решила попробовать силы в кружке спецэффектов, что сильно ее увлекло. Изначально она думала заняться кино, однако попавшаяся на глаза листовка Kyoto Animation помогла в 2004 году сделать правильный выбор — в конце концов, еще в детстве будущая постановщица копировала кадры из любимых шоу вроде «Драконьего жемчуга» и «Полиции будущего».

В 2004-м Наоко Ямада поступает на работу в KyoAni как художница промежуточной анимации. Первая работа — сериал «Инуяся» по одноименной манге Румико Такахаси. Всего за год она смогла показать себя ценной сотрудницей, и ее перевели на позицию ключевого аниматора. Еще через три Ямада дебютировала уже как постановщица: все началось с 17-го эпизода «Кланнада».

В 2009-м у юного дарования — всего 25 лет, невиданная для очень неторопливой индустрии скорость! — выходит первый сериал, где она занимает позицию ведущего режиссера. Уже в «Кэйоне!» заметны многие черты ее авторского стиля: фокус на женском коллективе, внимание к музыке и эмоциям персонажей. Интересная деталь: Ямада после работы над «Кланнадом» была уверена, что справилась ужасно, поэтому очень удивилась, когда ей поручили адаптацию манги «Кэйон!» за авторством Kakifly. С этого началась плодотворная карьера, продлившаяся в Kyoto Animation до 2019-гоЛетом того года работа и будущее студии оказались под угрозой из-за поджога офиса KyoAni, который осуществил человек, обвинявший компанию в плагиате. Погибло 36 человек, еще несколько ушли из индустрии или студии — прим. ИК. За это время она поставила, например, «Форму голоса», «Лиз и синюю птицу» и «Магазинчик Тамако».

Самобытную манеру Наоко Ямады нередко объясняют тем, что она больше вдохновляется кино, чем коллегами по цеху. Конечно, в детстве она смотрела «Син-тяна» и «Дораэмона», наряду с упомянутыми Patlabor и Dragon Ball, а также отдает должное «Ведьминой службе доставки» и «Навсикае из долины ветров» Хаяо Миядзаки, «Печальной Белладонне» Эйити Ямамото и «Девочке, покорившей время» Мамору Хосоды. Однако специфический интерес к анимации — вообще и особенно кукольной — в ней пробудила «Алиса» Яна Шванкмайера.

Увиденный ночью по телевизору фильм, где игровое кино сочеталось с техникой стоп-моушен, поразил воображение будущей режиссерки. Тогда же она посмотрела «Цвет граната» Сергея Параджанова — и тоже осталась под глубочайшим впечатлением. Среди любимых фильмов и режиссеров Ямады — София Коппола и Алехандро Ходоровски, Вера Хитилова и Люсиль Хадзихалилович, «Похоронная процессия роз» и «Кинотеатр «Парадизо», «Одуванчик» (1985) и «Милая Фрэнсис», «Мамочка» Ксавье Долана и культовые в США «Балбесы», проложившие дорогу «Очень странным делам».

Самое же интересное — то, как постановщица мотивирует интерес к запечатленной, а не нарисованной реальности:

«Это сложно объяснить, но вся анимация возникла из чьего-то воображения. И они превратили это в изображение. Поэтому вместо того, чтобы черпать вдохновение из отголосков чужой фантазии, воплощенной в рисунках, для меня лучше обращаться непосредственно к живым выступлениям, реальной жизни или людям, которых я встречаю».

Логика игрового кино — с подвижным «взглядом» камеры и выразительным построением кадра — прослеживается в большинстве аниме Наоко Ямады, особенно полнометражных. Например, отчужденность подростков часто подчеркивается обилием «воздуха», когда герои (-ни) предоставлены сами себе в довлеющем пространстве класса, двора или коридора.

Аналогичный эффект у излюбленной композиции Ямады для среднего плана, где ключевое действующее лицо занимает только треть экрана или вовсе довольствуется местом в углу. Когда постановщица начала работать на студии Science SARU, которую основали Масааки Юаса и Чхве Ын Ён, прием чуть модернизировался. Героини «Повести о доме Тайра» и «Твоего цвета» испытывают сильные эмоции лицом к неизвестности, на краю кадра. Свободное пространство за спиной вкупе с пластикой тела и цветовым решением интерьера делает эмоциональную гамму более насыщенной.

Не менее важную роль играет монтаж, чья экспрессивная или даже ассоциативная манера передает фирменный ритм Ямады. Неторопливость будней в короткометражном «Саду воспоминаний» за несколько аккордов разгоняется до пронзительной баллады об утрате. Будто бы отстраненный взгляд на судьбу некогда могущественном клана в «Повести о доме Тайра» сменяется бушующим поминальным плачем, как только сирота Бива несколько раз ущипнет струны одноименного инструмента. В «Форме голоса» и вовсе создается эффект игрового кино, отчего-то раскрашенного акварелью; так живо кадры и звуки складываются в партитуру улетучивающейся юности.

Из кино же Ямада почерпнула желание «залезать в голову» персонажам, чтобы лучше их проработать, до мельчайших деталей. Благодаря этому ее герои (-ни) выходят очень запоминающимися — как сольно, так и в компании с остальными.

В работах Наоко Ямады частенько встречается троп «милые девушки делают милые вещи». Героини «Кэйона!» — играют музыку, а «Магазинчика Тамако» — занимаются твирлингом и придумывают новые вкусы моти. Чаще всего речь идет именно о нежной дружбе, однако в отдельных случаях присутствует и эсу — так называют особую эмоциональную связь между подругами-школьницами, которую можно спутать с влюбленностью. Например, она ярко выражена в «Лиз и синей птице», где сложная и очень тонкая динамика возникает между двумя старшеклассницами, играющими в школьном оркестре. Непростые отношения Ямада изображает изящными мазками, полагаясь на мелкую моторику — вроде сбитого дыхания или нервного подрагивания ног.

Музыкальная тема стала довольно рано выделяться в творчестве Наоко Ямады, которая сравнивает раскадровки с нотами и признается, что слышит музыку, когда смотрит на анимацию. Уже дебютный «Кэйон!» посвящен школьному герлз-бэнду, чьи треки плотно осели в плейлистах и головах посмотревших. На контрасте в центре внимания «Формы голоса» оказывается слабослышащая героиня, которой мир звуков почти недоступен. Возможно, поэтому в «Лиз и синей птице» постановщица возвращается к излюбленной теме — правда, вместо задорного рока выбор падает на классику. Многие отмечают, что спин-офф сериала «Звучи, эуфониум!» вышел даже более музыкальным, чем оригинал; притом что последний целиком посвящен будням духового оркестра. Все благодаря вниманию Ямады к звучанию: мелодия одноименной сказки буквально становится важной частью нарратива. В последующих работах она уже не расставалась с музыкальными инструментами — разве что меняла жанры: «Повесть о доме Тайра» апеллирует к традиции гагаку, а «Твой цвет» тяготеет к философии католического гимна (как минимум в понимании режиссерки).

Наоко Ямада любит показывать сложное через простое — особенно выражать эмоции через мелкие движения и жесты. Особое внимание она уделяет ногам, чьи длинные планы, по ее признанию, позволяют куда отчетливее передать широкий спектр переживаний. Считается, что ноги, находящиеся максимально далеко от головы, сложнее всего контролировать — чем и пользуется Ямада. Идею она подсмотрела в кино еще во времена студенчества и с тех пор активно использует. Внимание к ногам обогащает ее фильмы множеством нюансов: от возраста (пружинящая походка юности против тяжелой поступи старости) до общего состояния (нервные переминания или радостная припрыжка).

Погрузиться глубже в мир Наоко Ямады можно, если знать язык цветов — ханакотоба. Он позволяет делиться сильными эмоциями или впечатлениями без слов, что широко используется во время дарения. Например, недосказанность между героинями в «Лиз и синей птицы» символизируют лютики, а характер и переживания Сёко из «Формы голоса» подсвечивают маргаритки (чистая любовь), ромашки (надежда), космея (невинность) и цикламен (безразличие). Наконец, в «Повести о доме Тайра», несмотря на мрачное развитие эпоса, можно встретить сливу (обновление/надежда) и остролист (поиск/удача), вероятно, намекающий, что в загнивающем клане есть и добрые, совестливые люди.

Новый фильм Наоко Ямады использует богатую красочную палитру не только для классических нужд вроде передачи настроения, нюансировки характеров или создания правильной атмосферы. Хотя эпизод на причале, когда ключевая троица наслаждается мороженым в охристых оттенках закатного солнца, конечно, невероятно выразителен. У героини Тоцуко одна из форм синестезии, благодаря чему она видит цвета людей — можно сказать, их подлинную сущность. Подобная краска есть у каждого (английское название можно перевести как «Цвета внутри»), и Ямаду интересовало, как показать непростую динамику талантов, свойств и переживаний довольно непохожих людей. Центральное трио разделило базовые цвета (красный, синий, зеленый — как в модели RGB), но их взаимодействие порождает новые оттенки, а вместе они и вовсе образуют белый — эдакий портал в мир бесконечных возможностей. Так Ямада заменила уникальный опыт каждого персонажа переливающейся абстракцией, где можно разглядеть самые разные вариации самоидентификации.

В аниме часто уделяют внимание еде — как самим блюдам, так и приему пищи, — но в историях взросления Наоко Ямады внимание перетягивают десерты. Легкий (и приятный) способ проявить заботу, протянуть руку помощи или просто разделить особый момент — сладости тоже занимают важное место в ее творчестве начиная с «Кэйона!». Есть даже многочисленные подборки и рецепты всех этих ёканов, парфе, тортиков и, конечно, моти, которым посвящен «Магазинчик Тамако». Подобная диета довольно типична для аниме в духе «милые девушки делают милые вещи», чьи авторы стремятся к повышению кавайности. У Ямады сцены с кондитерскими изделиями нередко отмечают новый этап близости, позволяют устроить маленький праздник в честь эволюции дружбы. Мимоходом возникает варенье в сказочном подсюжете «Лиз и синей птицы», когда героини обустраивают совместный быт, а в «Твоем цвете» мороженое знаменует рождение группы.

Напоследок — забавный факт: есть анимационная реклама KitKat, срежиссированная Ямадой.