Сексуализированные образы киносказки: в чем феномен фильма «Вспомнить все»

Сценарий «Вспомнить все» в первоначальном виде был создан Дэном О’Бэнноном и Рональдом Шусеттом, которые вместе работали над «Чужим» (1979). Это адаптация рассказа классика жанра Филипа Дика, чье творчество в некотором смысле закрывает эру наивной фантастики 1940–1950 годов. Игры человеческого разума после Дика оказались интереснее космических путешествий. Рассказ, в оригинале названный «Мы вам все припомним» (1966), — характерный пример такой игры. По сюжету обыватель в мире будущего заказывает себе имплантацию фейковых воспоминаний о жизни секретным агентом на Марсе. Однако по совпадению оказывается, что персонаж действительно был агентом. Его воспоминания стерты спецслужбами — они, благодаря вмешательству в мозг, активировались вновь. «Мозгоправы» шпаклюют это еще одним слоем фантастических воспоминаний, внушая пациенту, что он — любимчик инопланетян, ради которого те пока не уничтожили Землю. Каково же удивление, когда оказалось, что этот бред — тоже чистая правда.

Помимо прочего в рассказе отражены личные параноидальные ощущения писателя. Филип Дик не то сотрудничал с ФБР, не то очень этого хотел. Он боялся, что за ним следят, одновременно предлагая Бюро свои услуги добровольного агента (стукача). Недобрую память Дик оставил благодаря доносам на «коммуниста» Станислава Лема, с которым до этого состоял в дружеской переписке. Творчество Лема — также вершина «постклассической» научной фантастики, причем его темы перекликаются с темами Дика. Достаточно упомянуть «Футурологический конгресс» (1971), который прямо повлиял и на фильм Верховена, и на последующие образцы жанра, включая «Матрицу» (1999), к которой мы еще вернемся. Лем в «Конгрессе» описывает многослойную галлюцинацию, где герой оказывается в мире людей, живущих внушенными воспоминаниями и чувствами. На самом деле это оказывается галлюцинацией второго для человека, переживающего бомбардировку. Заметна параллель с финалом «Вспомнить все».

Филип Дик был еще жив, когда О’Бэннон и Шусетт писали сценарий. Авторы хотели экранизировать текст на волне успеха «Чужого» и «Звездных войн» (1977). Тогда же Дик вновь оказался очень популярен: как раз шла работа над «Бегущим по лезвию» (1982). Сценарием «Вспомнить все» заинтересовался продюсер Дино Де Лаурентис, который позвал в режиссеры Дэвида Кроненберга. Но Кроненберг не захотел переработать сценарий в духе приключений Индианы Джонса на Марсе (с Патриком Суэйзи в главной роли). К тому же в прокате провалилась «Дюна» (1984) Дэвида Линча, и космическая фантастика вдруг вышла из моды, несмотря на живую память о «Звездных войнах» и еще не остывшей франшизе «Чужой». Проект «Вспомнить все» ушел к тем, кто мог себе позволить рисковать, и тем, кому нечего терять.

Иногда говорят, что Пол Верховен выбрал на главную роль Арнольда Шварценеггера, потому что был привязан к мачистскому и чуть ли не фашистскому кино. Атлет, который спасает человечество и получает красотку в подарок, — вполне консервативный сюжет. Правда, на самом деле это Шварценеггер нанял Верховена. Во второй половине 1980-х, спустя десять лет напряженных ежедневных усилий австрийский бодибилдер с ужасным акцентом и непроизносимой фамилией пришел к американской мечте и стал абсолютной звездой Голливуда. Тогда же он начал претворять в жизнь собственные киноамбиции, отнюдь не примитивные. Шварценеггер выкупил у Де Лаурентиса сценарий «Вспомнить все» и через несколько лет нашел своего режиссера. Говорят, Арни хотел сыграть в «Робокопе» (1987), только ни один костюм не подошел его фигуре. Образ робота-полицейского перекликался с Терминатором, но в итоге Шварценеггер пошел дальше. Роль Дага Куэйда оказалась чуть ли не лучшей в его карьере — по крайней мере, одной из самых сложных. Персонаж — человек, чей мир рухнул и который обретает себя заново в фантастических обстоятельствах. Растерянное выражение лица Шварца контрастирует с аурой присутствия в кадре: такой человек всегда в главной роли, даже если забыл, кто он такой.

А кем был Верховен — человек, использовавший потенциал Шварценеггера на все сто? Стремительно обретающий славу в Голливуде режиссер, автор гротескной антиутопии «Робокоп». В Америке фильм смотрели исключительно как клевый боевик про киборга, который отстреливает плохих парней. И Верховен был готов предоставить публике голливудское зрелище. При этом массовый зритель и даже многие члены киносообщества в США почти ничего не знали о доамериканской биографии Верховена. Живой классик европейского кино и главный режиссер Голландии к тому времени уже почти 20 лет эпатировал публику. Он слыл одновременно художником, эстетизирующим секс и насилие и едким социальным сатириком. Но в Америке его лучший фильм «Турецкие наслаждения» (1973) крутили только в порнографических кинотеатрах, а большинство других картин не показывали вовсе.

Именно в Америке Верховен впервые взялся за научную фантастику. Жанр позволял не только добиться кассового успеха, но и говорить о серьезных проблемах под маскировкой фантастической выдумки. Галлюцинаторный рассказ Дика — писателя, любимого в Европе больше, чем на родине, — был отличным вариантом для голландского экспата в Голливуде.

Как уже сказано, Марс в видениях персонажа Филипа Дика возник не случайно: это клише жанра. По крайней мере с позапрошлого века Марс увязывается с социальными или эзотерическими фантазиями разного рода писателей и утопистов. Это красно-пролетарская планета, где труженик отбойного молотка Куэйд становится лидером восстания угнетенных. Кстати, как и Станислав Лем, Верховен ссылается в том числе на «Аэлиту» (1923) Алексея Толстого.

Жизнь на Марсе устроена следующим образом: посреди планеты высится «масонская» пирамида инопланетян, скрывающая ядерный реактор. Если запустить его, растают ледники и кислорода хватит на всю планету. Это невыгодно захватившим контроль над Марсом злым корпорациям — они, напомним, торгуют воздухом.

Об истинном положении дел догадывается каста мутантов — потомков захороненных в катакомбах первых колонистов. Это пролетарии — преступники, проститутки, богема под предводительством всевидящего интеллектуала Куато: народный лидер существует в виде паразита, вживленного в организм сподвижника. Мутантов нельзя контролировать идеологически (промывкой мозгов), потому что они — телепаты. Капиталистам у власти приходится прибегать к прямому подавлению. Если ужасны кровавые методы повстанцев, еще ужаснее геноцид, который устраивает мутантам корпоративный диктатор Марса: перекрыть кислород, чтобы те медленно задохнулись. Так государство фигурально перекрывает кислород всем потенциально опасным группам, от бандитов до ботаников.

Надо заметить, фильм Верховена выделяется утрированной киножестокостью. Типичной для него, но уже тогда непривычной для развлекательной продукции. Тем более что откровенное насилие ушло из позднейших блокбастеров такого рода. Во «Вспомнить все» пролито невиданное количество крови (кажется, подсчитали, что на экране убито около 70 человек). Шварценеггер-Куэйд расстреливает людей в упор, взрывает, протыкает арматурой и дрелью, не говоря о простом мордобое. Ничего подобного, к примеру, нет в ремейке фильма 2012 года или стерильной «Матрице», где убитые в цифровом мире просто стираются с экрана. В «настоящей» крови на пленке можно увидеть европейский стиль и авторский подход Верховена (напомним, кстати, что первый снятый в копродукции с Америкой фильм режиссера и назывался «Плоть и кровь»).

Впрочем, здесь есть и еще более опасный идеологически аспект. Верховен — выходец из поколения детей Второй мировой войны, заставший невзгоды оккупации. Расцвет его карьеры в Голландии пришелся на «свинцовые годы» Европы, охваченной тогда левацким терроризмом. Собственно, персонаж Шварценеггера и есть террорист, уничтожающий лично неприятную ему марсианскую власть, не считаясь с жертвами.

Для поколения Верховена слово «террорист» еще имеет положительную коннотацию. Это буквально борец за свободу против неофашистского государства — подобно бойцам сопротивления из «Оранжевого солдата» (1977). О свободе недостаточно говорить, за нее надо проливать реки крови, красной, как флаг восстания, как планета войны.

Социальная метафора в кинотексте Верховена работает на нескольких уровнях. Для самого режиссера (возможно, и для Шварценеггера) Марс — это его Америка. Призрачная манящая страна, где греза становится реальностью. В то же время — страна корпоративной диктатуры, где буквально не хватает воздуха на всех. Здесь запрещено курить, а за дыхание нужно платить налог. Диверсия Куэйда на Марсе становится метафорой культурной диверсии режиссера, который призвал самого себя деконструировать миф Голливуда и таким образом «освободить» киноискусство. Как выяснится позже, на короткой дистанции Верховена постигла неудача.

Если довольно очевидный политический подтекст фильма Верховена, конечно, не устарел (хотя и остался нежелательным), что сказать о техническом воплощении? С определенной натяжкой можно утверждать, что «Вспомнить все» был последней вехой старой кинофантастики, снимавшейся практически без компьютерных эффектов, завязанной на сложном гриме и комбинированных съемках. Бруталистские декорации бетонного будущего Земли в представлениях 1980-х контрастировали с марсианскими пейзажами, снятыми в Мексике.

Марс показан «камерно»: это портовые кабаки, кварталы красных фонарей, номера мотелей и подземелья — фон ночного кошмара. Некоторые элементы дизайна и находки фильма все еще удивительны — как дисплейные ногти секретарши, меняющие цвет по желанию обладательницы. В других случаях декор и спецэффекты несут на себе отпечаток наивного ретрофутуризма 1980-х, который, впрочем, обаятелен сам по себе, даже если это не признавали в последующую эпоху. Это было время консервативного гламура, последняя эра «женственных» непременно обольстительных героинь в трико и мини, эра мужчин в пиджаках и с пистолетами.

Верховен доводит эту современную ему энергетику времени до крайности, пытаясь убить одновременно двух зайцев: показать мир тайных желаний героя фильма и покорить Америку магнетическими сексуализированными образами киносказки.

Если последующий жутко-эротичный фильм режиссера «Основной инстинкт» (1992) был очень успешен, дальше был грандиозный провал «Шоугелз» (1995). 1980-е ушли, и все, напоминающее сексуальную объективацию, в 1990-е воспринималось в штыки. Задним числом Верховену припомнили и другие его фильмы, включая «Вспомнить все». Наряду с последним его американским шедевром «Звездный десант» (1997), экранизации Дика навязали репутацию наивного боевика в антураже космической поделки.

На рубеже веков критик Эндрю О’Хейр пытался объяснить американскому зрителю, кто такой Верховен, на примере Дугласа Сирка. Сирк был эмигрантом из Германии, который сделал себе имя в Голливуде на мелодрамах 1950-х. 80-е Верховена ностальгируют по 50-м. И Сирк, и Верховен пытались совместить авторский европейский фильм с принципами голливудского популярного кино. Как позднее стало понятно, Сирк сильно повлиял на Кубрика (а Верховен, к примеру, на Нолана). Сирк, также снимавший обольстительных опасных женщин и мужчин с мускулами, использовал фрейдистские образы как связующее звено между двумя культурами. По той же причине так насыщены сексом голливудские работы Верховена.

«Вспомнить все» не включает в себя собственно сексуальных сцен, но практически все считывается как соответствующая метафора. Мы отправляемся в пространство тайных желаний: эротическое здесь является самым коротким путем. Поэтому именно о сексуальных пристрастиях расспрашивает Куэйда психиатр — оператор машины желаний из корпорации воспоминаний. Куэйд немедленно заказывает брюнетку (противоположность жены — блондинки в исполнении Шэрон Стоун). Тут и начинаются все неприятности.

Та же психиатр показывает герою марсианских хищников и хвастает, что инопланетных монстров продуцируют их специалисты. Обыгрывается фраза «сон разума рождает чудовищ». Никаких опасных чудовищ Куэйд, кстати, не встретит, только людей-мутантов. Отвращение при виде деформированной плоти, которое чувствует герой, — обратная сторона его влечения.

Секс в фильме обещан, но так и не происходит. Поцелуй героя с той самой брюнеткой в финале — возможно, сигнал к пробуждению, последнее трепыхание сознания перед белой вспышкой смерти, дальше мы видим только титры. Наиболее прямо недостижимость и перверсивность желания представлена в сцене с трехгрудой проституткой — образ, который не забудет мальчик-подросток, в свое время посмотревший фильм. Один персонаж вслух жалеет, что у него не три руки — как говорится, близко, а не ухватишь.

Можно ли сказать, что «Вспомнить все», подобно кинокомиксу, состоит только из политического комментария, фрейдистских символов и упоенного ультранасилия? Наверное, нет, если учесть, с какими проблемами мы столкнемся при попытке пересказать фабулу фильма. Известна версия, по которой Куэйд вовсе не выходит из навязанной реальности при первом посещении корпорации Rekall. Все его последующие героические приключения могут быть как раз ложными воспоминаниями, которые он заказывал.

Об этом Куэйду и говорит агент корпорации, постучавший в дверь отеля и предложивший красную таблетку для пробуждения ото сна. Да, кстати, отнюдь не сестры Вачовски придумали гениальную метафору, как порой считают сегодня. Но Куэйд, в отличие от Нео, не берет таблетку — он стреляет агенту Rekall в лоб. Возможно, он увидел каплю пота на лице посланца и почувствовал интуитивно, что находится в реальности. А возможно, Куэйд не захотел менять воображаемый мир Марса на мещанскую реальность, которую ему предлагала его собственная биография.

Кем был Куэйд — бедолагой, подсевшим на виртуальную иглу ложных воспоминаний, сотрудником спецслужб, которому стерли память ради борьбы с повстанцами, или героем, который защищает угнетенных? Это грани одной личности, из-за внешнего вмешательства вступившие в смертельную борьбу. 

Фильм пронизывает мотив двойничества Куэйда из плоти и крови и его виртуального альтер-эго, причем мы до конца не знаем, кого видим на экране. Поэтому два часа «Вспомнить все» держат в напряжении, недостижимом для типичного супергеройского кино. События продолжают происходить, нет даже паузы, чтобы выдохнуть. Напряжение короткого рассказа Дика почти невероятным образом оказалось сохранено на протяжении хронометража целого фильма. Как будто бы длинный интересный сон, проживание целой жизни за несколько минут дремы.

«Матрица» предлагает нам покинуть внушенный мир, чтобы узнать подлинное положение дел. Но стоит ли игра свеч, если никакой «реальности» нет или если она не нужна? Будущее уже подсказывает нам ответ. Фильм Верховена оказался не устаревшим, а пророческим. Несомненно концепция имплантированных воспоминаний вскоре воплотится в жизнь — тем вернее, чем более раздробленным и «самоизолированным» окажется общество. Вопрос, где мы настоящие, а где нет, окажется лишенным смысла: конечно, настоящие мы там, где наш фантастический аватар может делать то, что хочет. В этом смысле Марс — неизведанная территория нас самих, наша внутренняя «Америка», ждущая открытия и завоевания.

Агента, которым Куэйд был до первой чистки памяти, звали Хаузер. Это фамилия мальчика-найденыша в Германии позапрошлого века. Таинственный пришелец, нареченный Каспаром Хаузером, пришел неизвестно откуда, вызвал переполох в обществе, пожил в нескольких семьях, а затем был убит неизвестным. Его судьба вдохновила писателей-романтиков (и затем Вернера Херцога на фильм «Каждый за себя, а Бог против всех»). Споры в современную Хаузеру эпоху шли о том, из чего состоит человек: из усвоенных паттернов поведения или врожденной внутренней природы?

Куэйд всегда думал о Марсе, хотя должен был про него забыть, и всегда видел себя в мечтах героем, а не обывателем на зарплате. Последним героем научной фантастики. Когда он оказывается в пространстве Марса, одновременно научно-фантастическом и архаическом, поступки и помыслы становятся единым: как у персонажа античной трагедии. Человека, который может бежать от судьбы, но неотвратимо вспоминает все и обречен оставаться собой.