«Удивительная история Мароны» — мультфильм про собачий дзен и человечий тлен

Ветер сдувает с проезжей части меловой силуэт собаки. Маленькая Марона угодила под машину, и в узел связались громкие звуки — визг тормозов, крик юной хозяйки, прощальный скулящий всхлип. За кадром голос Мароны констатирует: «Да, так я умерла, и если у вас нет идей получше, давайте я расскажу историю своей жизни».

По прирученному массовой культурой древнегреческому закону собачьей душе дарована возможность вновь пробежать по тропинке жизни, обнюхав все памятные углы и любимые лица, вспомнить рождение, моменты счастья и неизбежные утраты. По аналогичной петле воспоминаний каких-то десять лет назад пролетала душа Оскара в токийском трипе Гаспара Ноэ «Вход в пустоту» (2009).

История Мароны тоже похожа на наркотическую пульсацию, в которой собачий взгляд раскрепощен и нечеловеческой оптикой, и свободой смерти. Аниматорка Анка Дамиан разрабатывала дизайн персонажей вместе с Брехтом Эвенсом — самобытным бельгийским комиксистом и иллюстратором, первым по значимости после Эрже, создателя Тинтина. В России наиболее известен его графический роман «Пантера» (2014), рассказывающий жуткую историю взросления в формате сказки о встрече девочки с принцем Пантерой. Стиль Эвенса — визуальная текучесть, пестрые цветовые акценты и схематичность фигур — в «Мароне» узнается с первого кадра и создает то же напряжение между красочной жизнерадостностью изображения и болезненностью сюжета.

Чрезмерная пестрота — это обманка, ведь Дамиан, по сути, на новый лад повторяет формулу своего же анимационного хита «Крулик: Дорога в загробную жизнь» (2011), отхватившего призы в Анси, Котбусе и даже Локарно. Основанный на реальных событиях, этот анимадок начинается со смерти румына Клаудиу Крулика, которого в 2007 году польская полиция обвинила в краже (хотя он в этот день был в Италии). «Крулик» тоже начинается со смерти героя (в 2008 году после многих месяцев летальной голодовки) и пробегается по его невеселой жизни чередой флешбэков. Вырезки из фотоальбома (всего 1000 кадров) сочетаются с карандашными фантазиями, цитатами из писем и протоколов, наконец, с «вещдоками» судьбы — кошельком, кипятильником, купюрами.

Бытовая скрупулезность и философские интроспекции, озвученные Владом Ивановым, — все это роднит «Крулика» с румынской новой волной, в частности — «Смертью господина Лазареску» (2005) Кристи Пую. Символично, что Дамиан, как и такие непохожие лидеры «волны» в последние годы, отказывается от видимой правды жизни в пользу более абстрактных решений. Пую снял разговорную апокалиптичную притчу «Мальмкрог», Порумбою — мечтательный неонуар «Свистуны» с Ивановым, Жуде — документальный «аудиоспектакль» «Прописные буквы». Жизнелюбивая «Марона» вписывается в этот мнимый отказ от реализма, заставляя уверовать, что собака зарыта не в видимой документальности.

Художественный метод «Удивительной истории» заявлен в сцене знакомства с родителями: будущая Марона — дитя изящной дворняжки и влюбившегося в нее поперек «убеждений» чистокровного аргентинского дога-расиста (на мгновение его морда комично обретает гитлеровские черты). Исполинская белоснежная псина тут вольно или невольно отсылает к роману Ромена Гари «Белая собака» (1970), повествующему о расовой нетерпимости овчарки, натасканной бросаться на афроамериканцев.

В сущности, весь мультфильм — мозаика из собачьих образов в истории культуры: от Каштанки до Хатико. По такому же принципу эволюционировал рисунок эвенсовской «Пантеры», мимолетно отсылая к расхожим сюжетам и ярким художественным манерам от геральдического дизайна до Эшера.

Первым хозяином Девятой (такое имя она получает при рождении, будучи младшей среди девяти щенков) становится сердечный и амбициозный акробат Маноле, мечтающий повторить достижения легендарных Жан-Батиста Николе или Альфредо Кодоны. Его не пугает нищета, но тщеславие толкает подписать контракт с новым цирком, чей хозяин запрещает выступать вместе с собакой. Если Маноле, окрашенный в красно-желтые цвета феникса, олицетворяет для Аны (новое собачье имя) абсолютное щенячье счастье, то инородность карикатурного капиталиста подчеркивается как буквальным отсутствием в нем чего-то человеческого (он изображен как парящий в воздухе зеленый костюм), так и компьютерной графикой (это единственный персонаж, нарисованный в 3D).

Выучив, что люди, в отличие от собак, мечтают не о сохранении счастливого момента, а о туманных перспективах, Ана знакомится на стройке с работягой Иштваном. Волнообразный рисунок, освещенный огнями кабака и оживленных улиц, сменяется более строгой геометрией в синей гамме; цвет настроения становится еще синее, когда Сара (вновь переименовали) знакомится с хворающей матерью Иштвана и его легкомысленной женой, которая сначала очаровывается собачкой, а потом начинает выживать ее из квартиры.

В этой «новелле» особенно бросается в глаза расплывчатость времени действия «Мароны»: если гэг с Гитлером указывал как минимум на послевоенный период, то история Маноле ассоциируется скорее со стыком XIX–XX веков, а мать Иштвана смотрит по телевизору мультсериал про летающих носорогов, недвусмысленно намекающий на «Черепашек-ниндзя» 1987 года. В этом доме Сара, чьи уши напоминают маленькие белые крылья, узнает, как тяжело людям делиться сокровенными увлечениями — даже родители и любимые порой не способны его разделить или хотя бы оценить порыв. И вновь собака ищет новых хозяев, скрываясь от смертельных объятий службы по отлову животных.

Заключительная часть — после более строгой и бытовой второй — вновь распускается яркими фантасмагоричными цветами. Сару находит голубоволосая девочка Соланж, которая носит очки и повязку на глазу, и тайком проносит в дом — к изнуренной работой матери Медее и старику-деду, ветерану какой-то войны, который смотрит на новую жительницу как на лишний рот. Тут собака обретает финальное имя — Марона.

Примечательно, что в квартире у каждого есть «тотемное животное» с похожей физиогномикой: морда черной вечно недовольной рыбы косплеит гримасы деда, рыжеволосую мать, чья прическа способна заполнить и осветить всю комнату, уравновешивает кот-доппельгангер Марцофель, похожий на красного собрата с постера японского хоррора «Дом» (1977). Наконец, эмоциональные порывы Мароны первое время перекликаются с движениями, мимикой и чувствами Соланж. Но девочка вырастает, проходит стадию брекетов и подросткового бунта, а потом пытается сесть в автобус первой любви, оставив собачку, только что спасшую от смерти деда, на обочине своей жизни.

Здесь-то и встречаются конец с началом. Там, где человеческое тепло дается с таким трудом — из-за эха войны, старой закалки или вынужденного трудоголизма, — а потому как будто лишается цены. И закономерно уступает подростковой жажде сильных чувств.

Здесь впервые на экране возникает ноутбук, хоть как-то свидетельствующий о современности, а имя Медея — которая, очевидно, не стала жертвовать детьми из мести ушедшему возлюбленному/мужу — предлагает прочесть античный сюжет как трагедию матери-одиночки, единую в реальности и мифе. Вот и Марона после смерти выбирает именно древнегреческий ритуал поминовения жизни.

Так кто же эта принимающая и любящая собачка, перевидавшая за жизнь такую концентрацию горестных судеб? Указывает ли имя Девятая на то, что она одна из муз (черты каждой в ней порой проступают), или — вкупе с возникающим в кадре «парадом планет» — маленькое напоминание о космической гармонии, девятая планета (пониженный в звании Плутон или гипотетическое небесное тело, которое ищут современные ученые)?

Простейший — и, быть может, пошлейший — ответ, что единая во всех именах Марона — синоним души, не находящей себе места из-за противоречивых людских потребностей и текучести времени. Вечный спутник маленькой планеты «человек», свято верящий, что «хороший запах стоит тысячи слов».