Только вы живете дважды: кем был и кого играл сэр Шон Коннери

Есть актеры, чье появление на экране вызывает чувство уюта и внутреннего комфорта. У каждого поколения они свои, но Шон Коннери успел занять почетное место в сердце у кинолюбов разных декад прошлого века. Он и покинул этот мир с максимально возможным комфортом — в возрасте 90 лет, во сне, оставив после себя богатейшее наследие.

В случае с сэром Шоном Коннери банальность про людей особого сорта представляется уместной: слишком много в нем было породистой стати и мужественности, родства с героями кино 1940-х и 1950-х, Кирком Дугласом и Робертом Митчемом, причем не только в облике, но и в нраве. Шарм, лоск и ироничная улыбка, от которых плавились миллионы женских сердец, уживались в нем со вполне пролетарским происхождением, вспыльчивостью и способностью при необходимости поработать кулаками. В автобиографии Майкл Кейн писал буквально на соседних страницах:

«Шон один из самых чутких и лишенных эгоизма актеров, работать с ним — одно удовольствие» и «У моего друга Шона ужасный характер, он может взорваться в любую минуту. Когда он пытался научить меня играть в гольф, я так плохо старался, что он сломал мою клюшку пополам».

Среда взросления была подходящей — улицы послевоенного Эдинбурга переполняли банды, которых опасалась даже полиция. Одна из них пристала к начинающему бодибилдеру, тогда еще Томми Коннери (Шон — второе имя актера), во время игры в бильярд: мол, очень понравилась кожаная куртка, дай поносить. Он отказался, а когда покинул заведение под вечер, шесть хулиганов последовали за ним. Будущая кинозвезда смогла раскидать их всех, чем вызвала уважение лидеров банды и даже предложение поработать на них — но Коннери вежливо отказался.

Собственно, изначально актером Коннери становиться не собирался: сын уборщицы и заводского рабочего, он успел послужить в рядах британского ВМС, где сделал татуировки «Мама и папа», и попробовать себя в разных профессиях — от водителя грузовика и молочника до полировщика гробов. Затем была карьера культуриста, третье место на конкурсе «Мистер Вселенная» и работа в эдинбургском Королевском театре на ролях второго плана. Одна из его первых заметных работ в кино — грубый, но харизматичный шофер грузовика в «Адских водителях» 1957 года, английском ответе «Плате за страх» с его кумиром Стэнли Бейкером.

Еще одно столкновение с миром криминала произошло всего год спустя — на съемках фильма «Другое время, другое место» (1958). По слухам, у Коннери начался роман с Ланой Тернер, которая была на десять лет старше и на тот момент встречалась с гангстером Джоном Стомпанато. Друг легендарного мафиози Микки Коэна примчался на съемочную площадку с пистолетом наперевес и был тут же разоружен Коннери, чем вызвал у режиссера легкий шок. А затем произошла знаковая встреча с продюсерами Альбертом Брокколи и Гарри Зальцманом, которые искали претендента на роль английского суперагента с лицензией на убийство. Простоватый здоровяк-шотландец с намечающейся залысиной поначалу вызвал у них сомнения — вдобавок во время встречи он укреплял свои доводы ударами кулака по столу, — но потом продюсеры передумали, правда, решив предварительно поучить Коннери хорошим манерам и правилам поведения в ресторане. Автор романов Ян Флеминг тоже остался доволен кандидатурой и даже разрешил сделать Бонда шотландцем, хотя сам Коннери посчитал бывшего офицера военно-морской разведки ужасным снобом. Остальное, как говорится, — история.

Все 1960-е Коннери прочно ассоциировался с коктейлем водка-мартини, начиненным гаджетами «Астон Мартином», экзотическими злодеями и красотками всех мастей. Это не значит, что не было других актерских работ, достойных внимания. Например, в кэмповом и цветастом психоаналитическом триллере Альфреда Хичкока «Марни» (1964) или в черно-белой тюремно-лагерной драме Сидни Люмета «Холм» (1965), где одни люди в форме унижали и наказывали других людей в форме, только проштрафившихся.

Роль в последнем, в частности, заставила заговорить о Коннери как о прекрасном драматическом актере. Не стоит забывать и Амундсена в грандиозном советско-британско-итальянском фильме-катастрофе Михаила Калатозова «Красная палатка» (1969), где первый Джеймс Бонд делил кадр с Никитой Михалковым, а за музыку отвечали Эннио Морриконе и Александр Зацепин.

Следующие десятилетия тоже принесли ему канонические образы, навсегда оставшиеся в памяти.

В богатых на хиты 1970-х — диковатое сочетание красных трусов и ботфортов (великая фантасмагорическая антиутопия «Зардоз») и пышная растительность на лице (классический детектив по Агате Кристи «Убийство в Восточном экспрессе», лихой ретро-heist «Большое ограбление поезда»).

В 1980-х — бессмертный Рамирес с жемчужиной в ухе («Горец»), Вильгельм Баскервильский в рясе («Имя розы»), неунывающий защитник «сухого закона» Джимми Мэлоун в твидовой кепке («Неприкасаемые») и, конечно, строгий, но справедливый отец самого Индианы Джонса («...и последний крестовый поход»).

Из коммерческих хитов 1990-х стоит отметить капитана русской подлодки в клюквенном триллере «Охота за «Красным октябрем» (1990), бывшего агента MI6 в неудержимом экшене Майкла Бэя «Скала» и вора в криминально-любовном глянце «Западня» (1999).

В новом тысячелетии актер практически не снимался и даже отказался от роли Гэндальфа во «Властелине колец» — впрочем, одна из его последних работ в благостной мелодраме Гаса Ван Сента «Найти Форрестера» (2000), вариации на тему его же «Умницы Уилла Хантинга» (1997), вполне претендует на звание прощальной.

Однако по-настоящему выдающаяся роль Шона Коннери, которой подошел бы такой статус, была сыграна им полвека назад — в нежной балладе «Робин и Мэриан» (1976), где возлюбленные уходят из жизни, потому что им уже нечего в ней больше делать. Режиссер Ричард Лестер начинал с поп-артовых фильмов с группой The Beatles и Джули Кристи, а затем взялся за ревизионистские версии историко-приключенческой классики («Три мушкетера», «Четыре мушкетера», «Королевский блеск»). В картине 1976 года он рассказал историю повторной встречи престарелого, но не растерявшего молодецкой удали Робин Гуда (Коннери) и его возлюбленной Мэриан (Одри Хепберн). Он вернулся из многолетнего крестового похода, где видел, как потрошат женщин и детей, она не дождалась его и ушла в монастырь, но запал истинного чувства не погас. Все это происходит на фоне «страдающего Средневековья», где все нелепо и дико — от бессмысленного штурма покинутого врагом замка и неуклюжей сечи на мечах до короля, не вылезающего из постели с 12-летней женой. Поначалу фильм кажется побратимом вышедшего на год раньше «Монти Пайтона и Священного Грааля», вот только дурковатость здесь все время соседствует с жестокостью, гэги — с печалью по ушедшему времени, а любовь — со смертью, как и полагается в балладе...

Еще одна великолепная роль Коннери в 1970-х — зарвавшегося авантюриста Дрэвота в «Человеке, который хотел быть королем» (1975) Джона Хьюстона по рассказу Редьярда Киплинга. Здесь у актера состоялся грандиозный тандем с Майклом Кейном, его другом еще по Англии 1950-х. Двое бывших солдат решают отправиться в крохотную страну Кафиристан, чтобы стать ее повелителями. То, что поначалу кажется плутовским кинороманом, превращается в драму взлета и заслуженного падения, сочетающую горечь поражения и воспевание силы духа. Хьюстон как будто заверяет, что все смелые и безрассудные решения в жизни не были напрасны, даже если закончились трагедией — дескать, в трагическом финале и есть их ценность.

Особняком стоит полный надрыва и гнева образ полицейского на пределе в третьей совместной работе Коннери и Люмета «Оскорбление» (1973). Эта психологическая драма по пьесе Джона Хопкинса о допросе детективом подозреваемого в совращении малолетних была личным продюсерским проектом актера — он поставил условие студии United Artists поддержать запуск картины в обмен на участие в съемках очередного фильма про Бонда. «Оскорбление» провалилось в прокате, но, несмотря на пафос и театральность, которые в целом свойственны Люмету, смотрится крайне сильно и воздействует на зрителя как звук похоронного колокола.

А начались 1970-е с еще одного незаслуженного кассового провала — «Молли Магуайерс» (1970) Мартина Ритта про шахтеров XIX века. Это история ирландских бесправных эмигрантов, которые основали в Пенсильвании одноименные тайные общества — фактически первые профсоюзы для борьбы с безжалостными владельцами шахт. Коннери играет лидера такого общества, а великолепный Ричард Харрис — детектива под прикрытием. На их напряженном противостоянии, на недоверии одного и католическом чувстве вины другого и держится нерв этой суховатой, но пронзительной социальной драмы с прекрасной музыкой Генри Манчини. Проект, кстати, был так же важен для Коннери, как и «Оскорбление»: в 1967-м он снял единственную режиссерскую работу — документальную ленту о противостоянии портовых работников начальству.

В 1980-е Коннери влетел в уморительном образе царя Агамемнона в бесшабашно-абсурдистских «Бандитах во времени» (1981) Терри Гиллиама. Тот, кстати, просто написал в сценарии «воин с лицом, очень похожим на Шона Коннери» и не ожидал, что продюсеры покажут текст актеру, а тот с радостью согласится. Следом вышел вольный сайфай-ремейк вестерна «Ровно в полдень» — «Чужая земля» (1981) Питера Хайамса. Режиссер «Козерога 1» и сиквела «Космической одиссеи» вновь поместил актера в шахты — на этот раз в мрачные декорации космической горнодобывающей колонии на спутнике Юпитера, где началась серия самоубийств и приступов безумия. Немолодой шериф-Коннери во время расследования выходит на заговор руководства станции. Конечно, друзья и соседи помогать ему хотят не больше, чем герою Гарри Купера в фильме 1952 года, но рука шерифа по-прежнему крепка, а глаз меток.

В этой же декаде вышел последний фильм про Бонда, который не является официальной частью франшизы. Детище продюсера Кевина Макклори был написано еще в 60-х вместе с Флемингом и превратилось в «Шаровую молнию» (1965), правда, без упоминания его в качестве соавтора в титрах. Тогда Макклори подал на писателя в суд, выиграл его и занялся постановкой своей версии сценария. Название «Никогда не говори никогда» (1983) — очевидная шутка в адрес Коннери, который клялся не играть больше осточертевшую роль. Боевик, вышедший одновременно с «Осьминожкой» с Робертом Муром, показал миру постаревшего и седого Бонда и довольно скудный по меркам бондианы экшен. Но было бы несправедливо отказать в известной доле очарования этому последнему выходу на арену — хотя бы потому, что с Коннери делят экран злодейские Макс фон Сюдов и Клаус Мария Брандауэр и ангельская Ким Бэйсингер. Без жертв тоже не обошлось: выступавший инструктором по рукопашному бою Стивен Сигал переусердствовал во время тренировки и сломал Коннери кисть, но тот на него даже не обиделся. Кстати, режиссер Ирвин Кершнер уже снимал Коннери в самом разгаре бондовской славы — в эксцентричной комедии «Прекрасное безумие» (1966). Смотрится она по нынешним травоядным временам и в самом деле довольно безумно: актер в образе ищущего покоя поэта настолько часто набрасывается на женщин и ведет себя так по-свински, что Бонд на его фоне выглядит образцом целомудрия.

В 1990-х заслуженный шотландец появлялся преимущественно в ролях убеленных сединами врачей, инспекторов и королей — по сути, выступал главным украшением всех этих «первых рыцарей» и «справедливых судов». Но даже такая ерунда, как «Лига выдающихся джентльменов» (2003), превращалась в праздник, стоило услышать знакомый акцент и увидеть характерный прищур.

Коннери таким и был — актером-праздником, на котором хорошо сидели любой костюм, форма и роль. Настоящим рыцарем не только из-за дарованного королевой титула. Возможно, секрет его успеха в том, что везде он показывал кусочек себя, человека той самой старой школы, которая на сегодняшний день давно закрыта и заколочена, а если бы и открылась, то тут же была бы обвинена во всех смертных грехах. Теперь нам остается собирать эти кусочки и бережно их хранить. Спасибо, сэр Шон, и до встречи на новом задании.