Прощание с Кардинале, стабильный Баширов, пластичный Мортенсен: подборка главных материалов о кино за неделю 22.09 — 28.09

Оскароносный режиссер обсудил с The Hollywood Reporter новый фильм, который он определяет как поп-оперу. В интервью постановщик рассказал о выборе темы, влиянии личного опыта, интересе к незнакомому и работе с Колином Фарреллом, а также — о значении повествования от первого лица.

О личных переживаниях, созвучных фильму:

Для меня «Баллада» — это поп-опера. Я бы хотел как-то определить этот фильм. Прежде всего, мне нравится контраст между хрупкой душой персонажа Колина Фаррелла, лорда Дойла, и абсолютно безумном месте, где он прячется, хотя оно не дает ему покоя. Эта дихотомия была для меня очень интересной. С другой стороны, я не хочу анализировать свою жизнь, но если посмотреть на «На западном фронте…» и «Конклав», то [они] ведь привели меня в мир изобилия, удачи, возможностей и так далее. Внезапно вы сталкиваетесь с миром изобилия, и есть риск потерять себя в этом многообразии. Лорд Дойл находится в похожей ситуации изобилия, будь то стейк или омар, торт или шампанское. Он принимает все это, но ничто его не удовлетворяет. В конце концов ему приходится найти маленькое убежище в этом мире изобилия.

Об интересе к незнакомому:

<…> я склонен представлять себе фильм как разговор, который вы ведете с собой и другими людьми долгие, долгие годы. Когда вы исследовали эту тему, и вам уже нечего сказать, — значит, что вы сказали все. Тогда вы думаете: «Я хочу поговорить о чем-то противоположном, о чем я ничего не знаю». Так что же привлекает меня в фильмах? Вещи, о которых я не знаю достаточно, — и речь не обязательно про сюжет: это может быть стиль, чувство, жанр. И я говорю: «Я не знаю, как это сделать. Я хочу научиться и попробую исследовать этот мир». И меня тянет в этом направлении.

О повествовании от первого лица:

Я действительно погружаюсь в мысли и чувства определенного человека и пытаюсь заставить вас почувствовать то, что чувствует он. Я пытаюсь схватить вас за воротник и протащить по грязи, через Ватикан или Макао, вместе с этим персонажем — и сделать это очень висцеральным, ощутимым опытом. Я заставляю вас почувствовать то, что чувствуют они, и отождествить себя с ними, независимо от того, насколько трудно с ними отождествиться. <…> Поэтому все мои фильмы — от первого лица. Все они рассказывают про поиск некоего освобождения или мира.

Сэм Мур в Little White Lies исследует специфику ролей актера в четырех фильмах канадского визионера: «Оправданной жестокости», «Пороке на экспорт», «Опасном методе» и «Преступлениях будущего». Согласно авторской гипотезе, в них Мортенсен воплощает галерею мужских персонажей, которые не знают, как обрести покой. Их одновременно не отпускают прошлое и страх перед тем, что лежит за пределами устоявшегося самоощущения. Отторжение себя прежних и потенциального будущего выражается через акты внезапного насилия и экстремальную пластичность Мортенсена. Во всех фильмах актер подобен хамелеону: ему удается передать ощущение изменившегося «Я» персонажа, отчаянно рвущегося на поверхность. Наиболее ярко это отражено в «Преступлениях будущего», где на первый план выходят телесные метаморфозы героя, который постоянно пересоздает и переделывает себя. Мортенсен становится идеальным кандидатом, чтобы исследовать на экране ощущения человека, с которым воюет тело, а он не знает, как умереть.

Дэвид Хадсон вспоминает творческий путь легендарной артистки, ушедшей из жизни на этой неделе. Изначально она мало интересовалась актерской карьерой и тем более не стремилась стать звездой, однако после дебюта в фильме Марио Моничелли «Злоумышленники, как всегда, остались неизвестны» сразу обрела популярность. Два года спустя Кардинале поработала с Лукино Висконти над «Рокко и его братья», а поистине звездным для нее стал 1963-й. Тогда актриса снялась не только в «Леопарде» Висконти, но и в «8½» Федерико Феллини, а также в своем первом голливудском фильме — «Розовой пантере» Блейка Эдвардса. Затем были «Однажды на Диком Западе» (1968) Серджо Леоне, «Фицкарральдо» (1982) Вернера Херцога и еще множество ролей у видных европейских режиссеров. Кардинале работала в кино вплоть до смерти — она ушла из жизни в возрасте 87 лет.

Милош Хрох рассказывает в The Guardian историю полузабытого композитора, чья новаторская музыка звучала в десятках фильмов с конца 1950-х по конец 1970-х. Он начинал с рекламных роликов, но впоследствии поработал с такими режиссерами, как Карел Земан и Ян Шванкмайер. Сам Лишка говорил, что для него очень важно писать музыку с опорой на визуальный материал. «Он мог быть эксцентричным или авангардным, делать музыку по-диснеевски красивой, а еще любил вальс», — пишет Хрох. По его замечанию, композитор «мог найти ритмы, о которых даже режиссеры не подозревали», а нередко помогал монтировать фильм, предлагая варианты монтажа, подходящие к его музыке. Последние десятилетия архивисты и композиторы вели работу по поиску и реализации музыки Лишки: в данный момент чешский лейбл Animal Music уже второй год выпускает его саундтреки на виниловых пластинках.

In Review Online опубликовали эссе Майкла Саутхарда о свежевышедшей книге Джона Блисдейла про режиссера-затворника «Волшебные часы: фильмы и скрытая жизнь Теренса Малика». В тексте рассматриваются параллели между судьбой постановщика и фильмами, поскольку, по мнению автора, биография способна пролить свет на необычные методы работы Малика и актуализировать даже его последние работы, которые не пользовались успехом ни у критиков, ни у зрителей.

Освободившись в юности от отцовского гнета, Терренс Малик стремился к интеллектуальной свободе. До прихода в режиссуру он искал себя в академии и журналистике, однако в конце концов оказался в недавно открытом Американском институте кино. С самого начала в его работах преобладали натурализм и спонтанность. Кроме того, по мнению Саутхарда, ключевой чертой фильмов Малика является свобода: причем не только тематическая, но и формальная. Особенно это касается его последних фильмов, где авторский стиль, формировавшийся десятилетиями, обрел более агрессивную форму.

В фильмах «К чуду» (2012), «Рыцарь кубков» (2015) и «Песня за песней» (2017) режиссер почти целиком отказывается от (связного) нарратива и визуальной логики. В них мы находим такие свойственные для Малика элементы, как внимание к природе, плавающая камера, скачки в повествовании и закадровый голос в качестве контрапункта. Еще режиссер последовательно нарушал каноны голливудского кинопроизводства: отдавал камеры в распоряжение актеров, снимал не по сценарию, монтировал по частям и так далее. Главным выводом эссе становится мысль, что последовательный отказ от голливудских стандартов и желания «нравиться» публике позволили Малику найти уникальные кинематографические средства для выражения трагедий собственной жизни.

Максим Гревцев для КиноТВ разбирает творческий путь актера, за спиной которого «под две сотни характерных ролей и неоспоримое звание живого талисмана российского кино». По мнению автора, с начала карьеры в конце 1980-х Баширова всегда отличало «умение вероломно вторгнуться в повествование и посеять в нем хаос». Зачастую артист появлялся на экране в эпизодических ролях, но каждый его выход закреплял за персонажем — алкозависимым, люмпеном и прохиндеем — статус «стабильного архетипа героя любого времени на одной шестой части суши». В разное время Баширов работал с Сергеем Соловьёвым, Владимиром Бортко, Кириллом Серебренниковым, Василием Сигаревым и даже Сариком Андреасяном — возможно, потому, что его персонажей отличало «глубинное понимание трагического исторического процесса, вечно загоняющего простого мужика в лучшем случае на дно бутылки, в худшем — в изолятор».

13-летняя Лора вместе с братом переезжает в дом маминого бойфренда, где поначалу чувствует себя некомфортно (особенно из-за оптимизма и набожности сводной сестры). Когда девушка начинает привыкать к новой жизни среди лесов и пальмовых плантаций Коста-Рики, она узнает о загадочных убийствах женщин, чьи тела обнаруживают в реке. Лора не очень верит, что это происки нечистой силы. Премьера игрового дебюта Ким Торрес состоялась на прошлой неделе в секции «Новые режиссеры» кинофестиваля в Сан-Себастьяне.