В рамках документального проекта «Записки из подполья» разные отечественные кинодеятели рассказывают о своих карантинных мыслях и привычках. Следом за критиками Антоном Долиным, Зарой Абдуллаевой, Андреем Плаховым, режиссерами Михаилом Сегалом и Климом Шипенко, продюсером Ильей Стюартом о своих буднях рассказывает аниматор Андрей Хржановский («Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на Родину», «Нос, или Заговор «не таких»).
...У меня такое чувство, что люди моего поколения, прожившие бóльшую часть жизни в стране развитого социализма, как она обозначалась вождями, вступили во времена развитого коронавируса не столь опасливо, как «новички». Утешает также то, что в условиях повсеместно наступившей несвободы наконец-то сбылась мечта авторов лозунга «Свобода, равенство и братство» — по части всеобщего равенства перед этой несвободой.
Многое из того, что происходит в мире, а также в судьбе и поступках каждого из нас, можно объяснить квантовой теорией физики. По крайней мере, так считает наш умнейший сын, общавшийся за многие годы работы на проекте «Дау» с крупнейшими физиками-теоретиками.
Я же этот научный взгляд усвоил давным-давно в изложении незабвенного Ивана Александровича Хлестакова, утверждавшего, что все зависит от того, с какой стороны смотреть на вещи. Поэтому, оказавшись в ситуации, когда коронавирус, как марксовский призрак коммунизма, бродит уже не только по Европе, но и по всей планете, я, как никогда раньше, осознал актуальность такого взгляда.
Возможно, этому в какой-то мере способствовало одно приключение, случившееся со мной незадолго до нашествия злосчастного вируса. В конце 2019-го я переживал необыкновенный подъем, связанный с благополучным завершением всех трудов, которым я посвятил последние годы. Это и две книги, и полнометражный фильм «Нос, или Заговор «не таких» с музыкой Шостаковича к опере «Нос» по повести Гоголя и другим сочинениям композитора.
Читайте также:
В конце января состоялась мировая премьера этой картины на Роттердамском кинофестивале, после чего мы с женой решили провести еще несколько дней в Амстердаме, а оттуда на поезде переехать в Париж, где нас ждали друзья и выставка Эль Греко в Гран-Пале. И вот тут-то, за два часа до отъезда в Париж, при обстоятельствах, заслуживающих отдельного рассказа не на этой странице, я падаю так, что получаю жестокий перелом плеча. Какой-то демон подвел меня к месту падения, а ангел-хранитель уберег от более печального итога.
Эту историю я задним числом назвал подготовительным периодом ко всему, что мы переживаем сейчас. Ибо невозможно передать все мои ощущения в первый момент после падения (признаюсь, что, утратив первоначальную остроту, они все равно никогда не сотрутся из моей памяти). И тут мне на помощь пришли все, кто любит меня, они наперебой стали поздравлять с благополучным исходом:
«А представляешь, если бы ты сломал шейку бедра? А ключицу? А ребра? Да ты мог сломать и голову! Ты мог остаться вообще без руки! И без ноги тоже!»
— утешали меня родные так, как заядлые преферансисты кричат о количестве объявленных, но не состоявшихся взяток. «Без одной! Без двух!» — и так далее. В результате этих утешений я стал испытывать чувство, похожее на просветление, которое не успело покинуть меня к моменту перехода на самоизоляцию.
Кроме еженедельных занятий со студентами в режиме Zoom-конференций, я обнаружил несметное количество дел и забот, для которых бы иначе не нашлось свободного времени. Более того, от громады этих дел хочется бежать, как Мопассану от Эйфелевой башни.
Начинаю по-новому осваивать свою квартиру. Если раньше я мог бы подумать, что ходить из комнаты в комнату занятие, вообще-то, унизительное (то ли дело на пленэре, когда ты можешь в любой момент остановиться, чтобы насладиться пейзажем, деревом, сидящей на нем и распевающей птицей или рисунком облака; или во время уличной прогулки наблюдать за прохожими, оценивая происшествия и мизансцены), то теперь, проходя между книжных полок и шкафов, я стал внимательно разглядывать корешки книг, подумав сначала, что надо бы создать очередь из книг, которые хорошо бы прочесть, пользуясь карантином. Но очередь эта, боюсь, не могла бы быть исчерпана никаким карантином. Даже если бы он, не приведи господь, оказался бессрочным. Более того, даже если бы бессрочной оказалась сама жизнь...
Тут я вспомнил историю про то, как Тургенев возмечтал о том, чтобы друг его Флобер перевел на французский «Войну и мир». Флобер, оценив объем книги, рассказал Тургеневу про крестьянку, которой врач водолечебницы прописал ванны. Крестьянка же, увидев ванну, сказала: «Нет, я столько не выпью...»
И все же, твердо сознавая, что я «столько не выпью», нет-нет да и стараюсь хоть по глотку, но отпивать...
К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:
Google Chrome Firefox Safari