Встает охрана: «Дело Ричарда Джуэлла» — тихая бомба от Клинта Иствуда

Почти 25 лет назад обычный охранник из Атланты спас десятки людей от смерти. Дело было в городском парке Столетия на музыкальном фестивале, посвященном началу Олимпиады. «Чоповец» Ричард Джуэлл (Пол Уолтер Хаузер) заметил подозрительную сумку на земле, успел собрать полицейское оцепление и отогнать людей, когда прогремел взрыв. Три дня его чествовали как героя, но ФБР считало Джуэлла подозреваемым. Мол, кто громче всех кричал «Держи вора!», тот сам и вор. Информация просочилась в прессу и началась травля, но все же обвинения с Джуэлла были сняты. А настоящего террориста поймали через десять лет.

Уже 13 лет тихого американского героя, о житии которого рассказывают Клинт Иствуд и сценарист Билли Рэй, нет на свете. В сегодняшней Америке Ричард Джуэлл показался бы еще более удобной мишенью общественного гнева. Рецензенты обсуждают, стал бы этот простоватый служака, влюбленный в закон и флаг, голосовать за Трампа. Ответ — наверняка. Он очень консервативен: маленький человек и соль земли, толстяк со сникерсом в левой руке и банкой колы в правой, умерший в возрасте классической внезапной мужской смерти от спровоцированного диабетом сердечного приступа.

• Читайте также: рецензия на «Наркокурьера» Клинта Иствуда
  

В чем была вина Ричарда Джуэлла? В том, что он был одинокий бедный белый мужчина, верящий в порядок и справедливость. Это практически прямая цитата ориентировки ФБР — похожий психологический профиль (любимый козырь спецслужбы) был, в частности, у Тимоти Далтона, который взорвал торговый центр в Оклахоме. Говорят, такие террористы-одиночки устраивают атаки, чтобы привлечь к себе внимание, которым мир — почему-то — их обделил.

Пока другие, конечно, более интересные люди делают карьеры в СМИ, адвокатуре, политике или просто неплохо проводят время в колледже, наш похожий на плюшевого медведя герой их охраняет. Часто — от них самих. Конечно, Джуэлл мечтал быть настоящим копом, даже поработал помощником шерифа, но с карьерой не срослось. Впрочем, ему сгодится любая форма. Для человека без вкуса и интереса к моде униформа — спасение.

В то же время для остальных охранник — это пария. Даже не условно-полезный полицейский, но лишняя помеха в жизни, неудачник, непонятно по какому праву сующий нос в чужие дела. Так мы видим прошлое Джуэлла, когда он гоняет студентов за распитие алкоголя в общежитии и сверх всяких полномочий тормозит машины на дороге у кампуса. Ужаснувшийся декан уволил зарвавшегося «чоповца», а после событий в Атланте не поленился и настучал в ФБР.

Охранник — добровольный помощник системы, сам ассоциируется с тем же насилием, которому противостоит. Не русская ли это история: неприкаянный мужик, который любит примерить камуфляж да кого-нибудь приструнить? У нас такие люди отправляются на войну неподалеку, герои — для одних, террористы — для других.

И уж точно нам знакома часть истории, где агенты ФБР под шумок уволакивают Джуэлла и его друзей на допросы, заставляют подписывать признания, записывают на диктофон вырванные из контекста фразы, в ботинках входят в дом и роются в трусах престарелой матушки «террориста». Здесь для Иствуда нет полутонов: сотрудники тайной полиции, как бы она ни называлась, выбрали, может, и необходимую, но самую неправедную работу на свете.

Хотя Джуэлл до последнего верил, несмотря на увещевания адвоката, что он и ФБР служат одному закону, делают одну работу. И то: какой охранник не мечтает однажды попасть «в органы». Однако на решающем допросе герой заявляет, что бюро только вредит общему делу, и вскоре никто не решится охранять простых американцев. За спиной Джуэлла камера фиксирует на захлопнувшейся стеклянной двери девиз ФБР: «Верность, храбрость, честность». Только в зеркальном отражении — как молитву задом наперед.

Эпизод на допросе ФБР проясняет неявную параллель фильма Иствуда с «12 разгневанными мужчинами» (1956). Там жертвой был запуганный мексиканский мальчик, здесь — запуганный белый мужик (хаха, как меняются времена). Однако у Люмета было огромное, непоколебимое здание суда, символ добродетели закона. Здесь вместо суда — уродливый барак ФБР, вместо судей — «агенты Смиты». Борьба за правду в этих условиях дело не государственных институтов, а частного человека.

В день после взрыва шокированный Джуэлл приходит домой и размышляет вслух о случайностях вокруг трагедии. Что если теракт произошел бы накануне, когда он с матушкой сам приплясывал в толпе под кантри? Неужели его спас рок, чтобы он спас других? Нет, есть лишь цепь случайностей. И экзистенциальная решимость одиночки противостоять миру несмотря ни на что. Благо, кроме трагических случайностей есть и благоприятные. Например, наличие кореша-адвоката (Сэм Рокуэлл). Сообщество хороших людей, бескорыстно помогающих друг другу, также очевидно противостоит отчужденным институциям, от спецслужб до СМИ, которые, при всей безликости, у Иствуда явно персонифицированы.

Адвоката Брайанта, с которым Джуэлл свел знакомство во время работы охранником в юридической конторе, играет Сэм Рокуэлл, чей предыдущий большой выход был в «Трех билбордах на границе Эббинга, штат Миссури». Там он играл «плохого копа», выгнанного со службы и отправляющегося вместе с героиней вершить суд над мерзавцами «по справедливости», с огнестрелом в руке. В общем, вполне в духе Клинта с его кольтом.

Здесь герой Рокуэлла — саркастичный свободный адвокат, который плевал на людей в погонах. По доброте душевной он помогает странному приятелю, которому однажды подарил $100 и взял обещание не скурвиться на охранной работе. И вот русский след: жена и помощник адвоката Брайанта — женщина по имени Надья. Надежда.

Джуэлла играет комик Пол Уолтер Хаузер. Когда фильм запускали в производство, предполагалось, что Брайанта и Джуэлла сыграют, соответственно, Леонардо ДиКаприо и Джона Хилл. Как бы это ни было красиво, хорошо, что вышло иначе. Кастинг Иствуда идеален — ему не нужны сверхзвезды в главных ролях. Сильная история должна быть рассказана спокойно. Режиссура Иствуда традиционно не аффектирована, как бы «не видна», история словно течет сама собой. Только от суммы маленьких слагаемых этого рассказа наворачиваются слезы на глазах, встает ком в горле.

Сильная роль здесь также у Кэти Бейтс, идеальной пожилой матери всегда-самого-лучшего сына. Вот она задумчиво смотрит на помеченную фэбээровским маркером возвращенную «улику», контейнер для продуктов. Старая женщина не понимает, когда у нее исчезли личные вещи, а собственный дом навек перестал быть крепостью.

Отрицательных героев Иствуд изображает в своем роде карикатурно. Твердолобый агент ФБР — хамоватый Джон Хэмм. Стервозная журналистка в погоне за сенсацией, которая спит с агентом ради эксклюзива, — Оливия Уайлд с обесцвеченными волосами. Ей придется устыдиться и глотать слезы в конце, но здесь Иствуд, считается, перегнул палку. Потому что журналистка Скраггз существовала на самом деле и ни к кому на самом деле в постель не прыгала. Она тоже умерла, как и Ричард Джуэлл: не то случайно, не то специально наглоталась таблеток на заре тысячелетия. Теперь некоторая вольность Иствуда стала козырем для противников фильма: демонизация журналистов, сексизм. Говорят даже, что скромные результаты в американском прокате «Дела Ричарда Джуэлла» как раз результат этих противоречий.

Не прошло полувека с тех пор, как Полин Кейл клеймила Иствуда фашистом. Кажется, за то, что он недолюбливал хиппи и этнические банды. Ричард Джуэлл очень далек от Грязного Гарри, но по-своему тоже возмутителен. Хотя бы тем, что он герой, а о героях больше нельзя говорить вслух. Претензия Иствуда к желтеющей прессе заключается не столько в ее методах работы. Дело в том, что все «ньюз» о героизме сегодня по определению «фейк». Ненужное внимание медиаока едва не погубило наивного хорошего человека. Подвиг должен быть молчалив, не должен тиражироваться. Но искусство, как его понимает Иствуд, еще способно отдать должное подвигу. То старомодное киноискусство, которое больше дело, чем слово. Этот фильм — тихая бомба.