Ты моя печаль и надежда: какое будущее Зак Снайдер и «Ванда/Вижн» пророчат супергероике и нам

Песни, фильмы, книги и произведения других медиумов часто называют в честь главного героя (неслучайно нам подвернулся «Евгений Онегин»). Практически до абсолюта этот прием доведен в супергеройских комиксах, где зачастую кроме имени и номера тома никакого заглавия и нет (впрочем, много исключений и вариаций). Кто в кавычках — тот и прав.

«Лига справедливости Зака Снайдера» об этом буквально вопит. В оригинале (Zack Snyder's Justice League) имя режиссера идет даже перед названием картины. Что говорит нам о его особом контроле над миром фильма. В каком-то смысле он даже действительно главный герой (об этом ниже).

С сериалом «Ванда/Вижн» ситуация, казалось бы, попроще: в традиции ситкомов, под которые стилизованы некоторые эпизоды шоу, на вывеске имена любящей пары — ведьмы Ванды (Элизабет Олсен) и синтезоида Вижна (Пол Беттани), которые вопреки всякой логике (робот и человек? магия и наука?) образовали крепкую пару.

Если же забежать вперед и сорвать полог первой интриги, то название сериала можно прочитать и как «Вандавидение» — по аналогии с телевидением. Заковианка Ванда Максимофф действительно управляет жителями небольшого городка Вествью как заправская шоуранерка: у всех свои роли, эпизоды подчинены строгой логике, при желании она может переснимать сцены и даже заменять артистов. Все это, правда, против их воли.

Даже визуально «Лига…» и «Ванда…» на первых порах удивительно похожи. У обеих практически квадратный кадр: у Снайдера — для эффекта и весь фильм, у Шеффер — в первых сериях как дань ситкомам 1950–1960-х. Теперь, когда на HBO Max выложили еще и черно-белую версию фильма Снайдера, сходство первого часа стало совсем очевидным.

Вдобавок оба занимаются своего рода реконструкцией: Снайдер иначе упорядочивает уже отснятый материал, Шеффер — переосмысляет тропы ситкомов, то нанося их эстетику как инстаграм-фильтр, то убирая.

Второе сходство — эту свободу подарили не кинотеатры, которые Мартин Скорсезе, большие студии и многие зрители все еще считают главными храмами кино, а стриминги (оба, что символично, все еще недоступны в России). Однако факт эксклюзивной онлайн-премьеры приводит нас к другому разговору. О давней войне не только кинотеатров и стримингов, но и фильмов с сериалами.

Эта граница тонка — как между реальностью и вымыслом в мире Ванды Максимофф, как между событием и его преподнесением в мире постправды, как между сыгранным чувством и реальным (об этом, в частности, новый фильм Хон Сан Су, показанный онлайн на Берлинском кинофестивале).

Много ли между ними различий? В правом углу ринга — четырехчасовой эпос Снайдера, разбитый на шесть глав и вооруженный получасовым эпилогом, который режиссер доснял, уже работая над «Снайдеркатом». В левом — пятичасовой сериал, хоть и стилизованный под ситкомы, привыкшие выходить раз в неделю, но складывающийся как мозаика, которой длинные паузы, скорее, идут во вред. Так ли еще работает зрительское восприятие, когда все серии большинства шоу можно смотреть без перерыва, а Netflix выпускает сезон за раз, чтобы лишить зрителей выходных? Действительно ли это разделение нам что-то дает, когда главная франшиза в истории — это 23 супергеройских фильма, сложенные в самый амбициозный и внушительный сериал в истории? Это тема для долгой дискуссии, но соседство фильма Снайдера и сериала Шеффер, еще и почти идентичных по хронометражу, определенно заставляет усомниться, что в 2021 году эта граница нам так уж и важна.

Совершенно точно не это занимает и Зака Снайдера, и Ванду Максимофф, которая заставила целый город жить в ситкомах «Я люблю Люси» (1951-1957), «Шоу Дика Ван Дайка» (1961–1966), «Семейка Брэйди» (1969–1974), «Семейные узы» (1982–1989), «Офис» (2005–2013) и многих других.

Поначалу кажется, что телевизионные комедии здесь взяты как пример семейного счастья, которого Ванда лишилась со смертью Вижна в схватке с Таносом. Ожившая проекция подсознания, закодированная в телевещании, — как в линчевском «Твин Пиксе». Ближе к финалу оказывается, что жанр выбран как символ всеобщего эскапизма. Именно ситкомы в прошлом году спасали людей от вынужденного заточения (к слову, «Офис» был одним из главных хитов пандемии). Это метко подмеченная привычка — заедать горе картонным оптимизмом неизбежного разрешения всех проблем. Ее Ванда усвоила еще в Заковии, где она вместе с родителями и братом смотрела оптимистичного «Ван Дайка» во время бомбардировки города. Ситкомы помогли ей отстраниться от смерти родителей, к ним же она прибегла, когда не стало брата Пьетро. Даже ее отношения с Вижном, по сути, срежиссировала комедия, позволившая им найти общий язык.

Иными словами, «Ванда/Вижн» работает с двумя противоположными сигналами, которые посылают сериалы. Это и заряд оптимизма, убеждающего, что «семья — это навсегда», и крадущийся фоном контекст этого всплеска веселья в маскульте. От больших потрясений — вроде войн, соседствовавших с пиками телекультуры, — до личных потерь.

В случае Снайдера скорбь — тоже ключевая эмоция фильма. Как известно, в 2017 году он потерял дочь Отэм, что стало причиной его ухода с проекта (впрочем, по другой версии, его уволили задолго до этого). «Лига справедливости» — тоже история про потери и готовность жить с ними дальше. На фоне траура Земли по Супермену и объявляется инопланетное воинство, желающее истощить и уничтожить планету.

Легиону скорби противостоят супергерои Земли — сирота Бэтмен (Бен Аффлек), амазонка Чудо-женщина (Галь Гадот) и воспитанные отцами Аквамен (Джейсон Момоа), Флеш (Эзра Миллер) и Киборг (Рэй Фишер), который вдобавок зол на родителя, вернувшего его с того света в качестве андроида. Добавить сюда Супермена, чья планета взорвалась вместе с родителями, — и получится полный набор тяжелых утрат, которые не дают спокойно спать по ночам.

Однако Снайдер все четыре часа добивается от зрителя одного — веры. Веры в чудо, веры в завтрашний день, веры, что все не зря. Богоподобный Супермен, которого он в «Человеке из стали» (2013) наивно рифмовал с Иисусом, тут вновь поднимает голову и взлетает ввысь, облачившись в черный траурный костюм. А Киборг становится, по сути, центральным персонажем, который принимает боль как часть себя и готов помогать другим, несмотря на раны прошлого.

Завершая эту автобиографическую молитву, Снайдер дважды ставит песни Ника Кейва, чьи баллады обволакивают тоской потерь. Кейв, к слову, тоже потерял ребенка — его сын умер в 2015-м.

Умение жить с потерями, робкие проблески надежды — пожалуй, важнейшая для 2021 года эмоция. Символично, что ее проводниками в той или иной степени оказываются андроиды. Киборг в «Лиге» и Вижн в «Ванде». Как будто бы не совсем люди, но в то же время — за счет скорби и сохранившейся памяти — ими остающиеся или становящиеся.

Подобно андроидам, оба проекта закованы в свою стилистическую броню. Телевизионное ДНК «Ванды/Вижна» уже прояснено — Снайдер же обращается к еще более древним формам.

Его «Лига справедливости» — это эпос, снятый с соответствующим размахом. Не столько сфокусированный на движении — хотя Снайдер мастер экшена — сколько на мощи изображения. Его референсы — гобелены и живопись, комиксы и иконы (в кадре мелькает одна — с изображением титана Дарксайда; в другой сцене — появляется панно с лицом Юрия Гагарина).

Обилие компьютерной графики, усиливающее сходство его мизансцен с видеоиграми, на самом деле пускает по ложному пути. Фирменные снайдеровские рапиды — это попытка на мгновение превратить фильм в картину, сообщить ей эпическое дыхание. Авторский подход Снайдера не в том, чтобы переосмыслить супергеройскую мифологию или погрузить ее в современность. Он пытается сквозь образы XX века и максимально архетипичных героев увидеть в нашем дне — вечное повторение. Потому так схематичны его персонажи и решения, потому сюжет «Лиги справедливости» существует на полке не с командными фильмами, а с легендой о короле Артуре (в финале Бэтмен даже покупает круглый стол и шесть стульев).

А истории о рыцарях состоят не только из воодушевляющих подвигов и высоких идеалов, но и низких истин, грубости Средневековья. За все приходится платить свою цену.